Разбросала война, а собрала Победа: история одной ленинградской семьи

27 января в нашей стране отметили очередную годовщину снятия блокады Ленинграда. В Ачинске осталось всего шесть человек из тех, кто пережил те ужасы. Светлане Яковлевне Поспеловой, когда началась Великая Отечественная, не было и трёх лет.

«МЕНЯ – В ПОПОЛЬЮ!»

— Семья у нас была большая: два старших брата и две сестры, – вспоминает женщина. – Я – самая младшая, и мало помню те дни. Мать рассказывала, что они с отцом выходили на крыльцо и смотрели в небо, немецкие самолёты летали прямо над крышей дома. Я плакала и лепетала, коверкая слова: «Меня – в пополью!». Так я просила спрятать меня в подполье…

Братья, Альберт и Володя, в то время были уже подростками: они ходили копать заградительные траншеи, а я ждала их у окна, зная, что за тяжёлую работу им выдадут по стакану рисовой каши. Значит, достанется и мне…

Когда появилась «Дорога жизни» через Ладожское озеро, семью повезли на Большую землю. Ехали под брезентом на машине, под колёсами громко трещал лёд. Сзади раздались крики: родители подняли полог и увидели, что ехавший следом за нами грузовик с людьми медленно погружается в холодную воду… Чудом проскочили!

Потом – на товарняк и в Сибирь. На одной из станций отца сняли с поезда, он заболел тифом, а мы поехали дальше. Когда останавливались на станциях, то люди, зная, что везут голодных ленинградцев, приносили варёную картошку, молоко.

Весной 1942 года нас привезли в Ачинск и сразу повели в столовую вокзала. Уплетая за обе щёки, я не заметила, как мать куда-то исчезла, даже не попрощавшись. Оказывается, её увезли в один из маленьких уральских городов – забрали в трудовую армию. Братья говорили, что мой крик долго стоял у них в ушах… Нас посадили на сани и повезли в детдом Большого Улуя. Вместе с сестрой оставили там, а старших братьев забрали в работники жители Красновки. Оба там женились в 18 лет, взяв в жёны женщин старше себя – почти все мужчины были на фронте.

ЛЕНИГРАДСКИЕ СКЕЛЕТЫ

— Жизнь в детском доме помню лет с пяти. Поначалу она принесла мне много страданий, так как от всего пережитого я писалась по ночам и сильно заикалась. Деревенские ребятишки приходили на нас смотреть, называя «ленинградскими скелетами». Воспитатели относились хорошо, звали меня Ланой – сокращённо от Светланы, жалели. Бывало, натопят печку, прикроют заслонку, чтобы было тепло, а сами уходят. Мы проснёмся, присядем к печке и начинаем кричать: «Мама!» Зов отдавался эхом, и мы верили в то, что у кого оно окажется сильнее, то того быстрее найдут родители и заберут к себе.

Однажды в детдом приехало какое-то начальство на лошади, поставив её отдыхать у калитки. На морду кобылы надели котомку с овсом, чтобы она подкрепилась на дорогу обратно. Девчонкой я была шустрой, где-то нашла стёклышко, тихонько подкралась к ней и обрезала ручку сумки, набрав из неё в подол платья овса. «Гостинец» принесла детям – мы грызли овёс словно семечки, пока в комнате не появилась воспитательница: «Кто обокрал лошадь?» Зачинщиков кражи, а главным оказалась я, расставили по углам…

В детском доме мы с сестрой прожили четыре с половиной года. Красновка была далеко, братья за это время приезжали всего один раз, да и то с пустыми руками, так как жили в деревне на птичьих правах. Старшую сестру отправили на лесозаготовку – зимой надо было чем-то топить здание. Она таскала брёвна на одном плече, с которого не сходили синяки.

«ВЫ НЕ ВИДЕЛИ МОЮ МАМУ?»

— После войны нас разыскала мама. На трудовом фронте она сломала ногу, а когда та срослась, то сбежала, с палочкой добравшись до Большого Улуя. Меня разбудили, и я сразу бросилась ей на шею: «Ты больше никуда не уйдёшь? Не бросишь нас?» А другие дети, окружив нас, стали наперебой спрашивать: «Тётенька, а вы не видели мою маму?»

Встал вопрос: где дальше жить и на что? Отправились пешком в Красновку к братьям. Отыскали Альберта с Володей, у них к тому времени уже появились дети. Бедные и голодные, мы оказались невесткам не нужны: зачем им лишние рты? Сжалилась одна из сельчанок, у которой стояло пустым полдома. Вымыли там пол, натаскали соломы, соорудили «постели». А накрыться нечем – кто-то принёс фуфайку, кто-то – старое одеяло. По ночам мама стирала в щёлочи нашу одежду, брала у соседки утюг с углями и сушила её к утру. Она умела шить, но не было машинки, и тогда мама стала обшивать всю деревню вручную. Сестрёнка нанялась сторожить капусту в огородах от коров.

В один из летних дней мама сидела на крылечке и шила юбку, а я вертелась рядом. Вдруг открывается калитка и заходит… отец. Мы уже думали, что он умер, а он оказался живым! Мама закричала: «Яша!» Выяснилось, что папа тоже пешком добирался до Красновки, у него была парализована правая рука, висевшая плетью. В один из последующих дней он признался маме, что в госпитале его обихаживала одна санитарка. Когда он пошёл на поправку, она приняла к себе. Именно она отправила его разыскать дочерей и старшую девочку забрать к ним. Когда мать сообщила это Лиде, та наотрез отказалась ехать в новую семью.

Папа всё же остался с нами, хотя это решение далось ему нелегко. С его возвращением жить стало легче. Отец устроился на работу в подсобное хозяйство – ухаживал за свиньями. Первым жильём для семьи стала землянка, которую научились строить у сосланных калмыков.

Потом мы сняли квартиру в Ачинске, папа устроился ассенизатором. Со старшей сестрой и мамой они ездили по частным домам и чистили уборные. Отец не чурался любой работы, лишь бы выжила семья… Мама – тоже. Позже она стала конюхом.

«ЧТО ОНИ ДЕЛЯТ?»

…Это – лишь кусочек из большой жизни блокадницы Светланы Яковлевны Поспеловой. В Ленинграде после войны она была лишь раз – в 70-х годах. Даже нашла место, где раньше стоял их дом, впоследствии разбомбленный. Её не узнала выжившая старенькая соседка-еврейка, спросившая: «А рыжая и кудрявая малышка Светочка жива?»

В 1959-м наша героиня вышла замуж. Супруги отработали на АГК по 23 года. Оба сына тоже трудились на комбинате, общий трудовой стаж у династии – 86 лет. Сейчас у блокадницы уже пятеро правнуков.

Прощаясь, она мне сказала:

— Детство и юность у меня отняла война, не хочу, чтобы такое произошло и у моих потомков. Не могу смотреть по телевизору новости про Украину, боюсь новой войны: теперь она может стать ядерной. Почему люди не могут жить мирно? Что они делят?

Автор