Резкий рост активности экологических активистов, по странному стечению обстоятельств, совпал с южным ветром. Субботняя встреча решившихся на оперативную реакцию ответственных лиц мэрии с дюжиной встревоженных жителей и журналистов в Берёзовой роще прошла на эпическом фоне генерируемых русаловской промплощадкой пылегазовых облаков уплывающих куда-то в зачулымье.
Происходящее привлекало не столько своей экологической актуальностью, сколько окоченелостью организационных способностей активистов. Понятно, что наконец где-то собрались и обсудили накипевшее. Ясно, что решили действовать.
Но логичнее было отталкиваться от реальной экологической ситуации. Выступление в период аномально частого южного ветра, избавлявшего город от негативного воздействия промплощадки комбината, выглядело малоубедительным.
Столь же неубедительным показалось и назначение на роль главного виновника АГК. Всё вместе явилось причиной отсутствия интереса горожан к данному мероприятию. Однако не очень убедительный протест не снимает с повестки дня саму проблему. О чём хотел бы высказать несколько замечаний.
Первое — по АГК. Его роль в выбросах серьёзно завышена, а вопрос их снижения — затруднителен. Попробую кратко описать суть. Основной источник выбросов на комбинате — цех спекания, где расположен участок газоочистки, на неработающие (отсутствующие) фильтры которого и любят ссылаться протестующие. Но увы: технология процесса спекания такова, что чем меньше они нафильтруют, тем выше будет себестоимость глинозёма. В огромных металлургических печах спекания навстречу друг другу движутся два мощных потока. С одной стороны материал (шихта), с другой стороны — пылегазовый поток. И чем меньше уловит участок газоочистки, тем больше надо добывать, перевозить, дробить, измельчать, тратить ресурсов. Дешевле вместо всего этого направить в печь всё пойманное фильтрами.
Поскольку газовый поток выносит из печей до 50% того, что туда подаётся, плохая работа фильтров отправит себестоимость глинозёма в небеса. Мы имеем ситуацию, когда требование максимизации прибыли заставляет содержать в порядке фильтры. И эффективность газоочистки составляет что-нибудь в районе 99,4%. Это не отменяет большого загрязняющего эффекта, но он основан не на отсутствии фильтров, а на масштабе производства. Миллион тонн глинозёма в год — помножьте даже эту цифру на 0,6%, и вы получите тысячи тонн мелкодисперсных частиц в год. Отсюда сложность: уловить каждый дополнительный десяток процента (0,1) всё труднее. Здесь мы близки к потолку.
Второе — по всем источникам. Доля АГК в выбросах загрязняющих веществ, по разным оценкам, находится в районе 30-35%. Есть ещё 2/3 источников, и по ним необходимо выделить те, где можно достигнуть быстрого и ощутимого сокращения. Большой объём данных собирают контрольно-надзорные органы. Анализ этих данных с точки зрения поиска резервов для быстрого сокращения выбросов не ведётся. Те комплексные планы, которые разрабатываются, рассчитаны на системное, но очень медленное решение проблемы. Если найдутся заинтересованные лица, вполне реально найти относительно лёгкие пути к снижению общего объёма выбросов в городе на 8-10% с приемлемыми затратами. Дальше каждый процент снижения выбросов будет всё дороже.
В качестве примера можно привести переход на газ, о котором заговорили в последнее время. Никто не считал, сколько составит рост стоимости гигакалории тепла при переводе ТЭЦ с угля на газ. Первые приблизительные оценки дают рост коммунальных платежей в 2-3 раза.
Интересно, с каким энтузиазмом по такой цене будет встречен «лишь более» чистый воздух?
Виктор Гельманов
Автор
Тоже стоит почитать